С Олимпиадой Рудольфовной Розенкранц я познакомилась по телефону. Как, впрочем, и с большинством ветеранов Великой Отечественной войны, проживающими в настоящее время на территории Швеции и состоящими на учёте в Российском консульстве. Согласно списку, полученному от председателя Союза русских обществ Людмилы Сигель, по очереди обзваниваю ветеранов и с кем-то договариваюсь о личной встрече, с кем-то налаживаю виртуальный или письменно-почтовый контакт. Таким образом через телефон вышла и на Олимпиаду Рудольфовну.
– Нет-нет! Что я могу сказать о войне? В военные годы я была маленькой и в боях не участвовала, – возражение, часто слышанное от тех, чьи несколько лет детства исчезли в чёрной гари военного лихолетья.
Поручи мне Людмила Сигель собирать только воспоминания солдат-офицеров, я бы перешла к очередной фамилии в списке. Но Людмила сделала ударение на то, что сейчас важна любая строка о военных годах, ветераны поcтепенно уходят, и живых очевидцев столь исторических событий остаётся всё меньше и меньше. Да я и сама это прекрасно понимаю.
О чём и пояснила Олимпиаде Рудольфовне в телефонную трубку.
А через время получила от неё два конверта. Один – с личными военными воспоминаниями, изложенными аккуратным почерком. А второй… «Почему она не положила всё в один конверт? Зачем лишние траты?» – подумала я при виде второго конверта. Но, очевидно, люди старшего поколения более педантичны и организованы. Прозаические воспоминания – отдельно, и поэзия – отдельно, так сказать, для упорядочения, облегчения моей работы. Стихи написаны тем же аккуратным почерком, но уже не на простом форматном листке бумаги, а на специальном, оформленном очаровательной рамочкой. Эта рамочка из цветочков, колосочков, веточек, бантиков растрогала меня до слёз.
Ниже привожу воспоминания Олимпиады Рудольфовны Розенкранц.
Получилось так, что в 2003 году я не смогла быть в Москве в великий праздник – День Победы, к которому отношусь особо трепетно. Моя старшая подруга ушла на фронт в 16 лет. Мой двоюродный брат – инвалид Великой Отечественной войны, в 20 лет получил ранение в боях с фашистами при подрыве его танка. И я использовала любую возможность, чтоб торжественные майские дни провести в Москве.
Но в 2003 году, по не зависящим от меня причинам, поездка не состоялась, и печаль от этой несостоявшейся поездки выплеснулась в стихотворение, отосланное ближайшим родственникам:
«Помнишь сорок пятый?»
65 лет тому назад?
Инвалиды, костыли и горькой правды слёзы.
И в Москве у стен Кремля парад.
Тишина. И – слава Богу!
Нет войны, нет никакой угрозы.
Ну скажите?! Для чего война?
Солнце светит. Чего ради люди гибнут зря?
Слушай только песни, смех и звон колоколов.
Чтоб не носить нам чёрных шалей,
Не видеть никогда и траурных платков.
Ветеран войну прошёл и видел плен и беды,
И нелегко было ковать венец Победы!
Помним всё и всех защитников страны!
Помним всех. За каждого горды!
Вы ради Мира многим рисковали,
За вашу жизнь благодарим Творца!
Спасибо вам! Спасибо, ветераны!
Слышите? Звенят российские колокола!
И вот сегодня, в день Девятый Мая,
День Победы с ветеранами встречаем.
Много радости, воспоминаний, встреч,
Все мы знаем: «Мир нужно беречь!»
Годы пролетят. Столетья слагаются в века.
Знайте! Память у народа велика!
Ветераны, слушайте!
Россия говорит: «Горжусь!
Здравствуйте! Живите долго-долго,
Дорогие! Украшайте Русь!»
Я понимаю, что стихи мои в чём-то несовершенны, но писались они от души. Тема войны и ветераны мне очень близки.
ДЕДУШКА И ВОЙНА
Маму звали Пелагеей Ивановной и была она простой русской женщиной. А папа – настоящим шведом. Высокий-высокий сухощавый красавец-швед и небольшого росточка красивая россиянка. И у них нас росло трое: мои сестра, брат и я, 1939 года рождения.
Папа – Рудольф Леонард Николай Карлович Розенкранц – тоже родился третьим ребёнком в своей шведской семье. Из тех, которые несколько веков назад осели и пустили корни на земле российской, при этом оставаясь шведскими подданными. Пока не произошла революция. После революции папин папа, мой дед Карл Август Вильямович Розенкранц попытался вернуться в Швецию, но ему пригрозили, что он может попасть в тюрьму и посоветовали принять советское гражданство. Что он и сделал во благо всей своей семьи, оставшись жить в СССР.
Мой дедушка – Карл Август Вильямович Розенкранц, сын купца и консула в Либаве (Лиепае), закончивший Санкт-Петербургский универститет, был профессором физико-математических наук и в советское время работал главным инженером на военном заводе. Дедушка имел много рационализаторских предложений, много вкладывал сил в развитие завода.
Но именно из-за шведской фамилии, по недоверию, в начале войны оказался отстранённым от научно-технических разработок в военной индустрии и переведён на должность простого инженера на завод «Электроугли». В знак протеста дедушка перестал появляться на службе и уединился.
Оказалась отстранённой от работы и его (вторая) жена Анна Сергеевна, урождённая Зинканц, знавшая три языка и до войны работающая в посольстве. Но с началом войны ей нашлось только место санитарки госпиталя, откуда уволили в 1942 году. Администрация госпиталя, узнав о её дворянских корнях и испугавшись, что Розенкранц (Зинканц) А. С. способна применить препараты для отравления советских военнослужащих – побоялась оставить её у себя даже санитаркой.
Что такое потерять работу, когда вокруг война, страшные морозы, голод? Анне Сергеевне, как большинству граждан, полагался паёк через домоуправление, гордый дедушка же от своего пайка отказался. Отказывался он и от половины пайка жены.
Зимой 1942 года дедушка умер голодной смертью, и работники домоуправления отвезли его на захоронение в неизвестное место. Скорее всего, захоронили в общей, братской, могиле, как было принято в те годы. Администрация завода «Электроугли», на развитие которого дедушка потратил свои лучшие годы, в последний путь его не проводила. Не сумела этого сделать и Анна Сергеевна, от голода и морозов сама еле передвигающаяся.
Позднее Анна Сергеевна много рассказывала о дедушке хорошего. Как, например, что он, обладая необыкновенным акцентом, слыл великолепным оратором и когда на заводе разносилась весть, что на очередном собрании будет председательствовать красавец Карл Вильямович, то в зале случался аншлаг. Особенно присутствовало много женщин.
Так же дедушка Карл Август Вильямович Розенкранц – слыл великолепным шахматистом и много раз занимал призовые места в шахматных турнирах Советского Союза, оставив о своих достижениях память в шахматной энциклопедии.
Хочу особо подчеркнуть, что людям с иностранными именами и с незаурядными способностями в годы расцвета большевизма, репрессий и войны было очень и очень трудно.
ПАПА И ВОЙНА
На начало войны мы жили в Москве. Осенью 1942 года, как и всех советских мужчин, моего папу призвали на военную службу.
Из-за полного отсутствия транспорта и горючего, московских призывников погнали пешком в сторону города Можайска, где обнаружилось, что мест для их расквартирования не имеется. Пришлось идти дальше.
Отец был очень высокого роста, размер ноги имел 48-49-й, и такого размера обмундирования на армейских складах найти не удалось. Когда прибыли в город Муром, выяснилось, что папины одежда и обувь не выдержали столь трудного пешего перехода, порвалось-истрепалось и при этом папа обморозил конечности. Его отвезли в военный госпиталь, усилиями чьих медиков, слава Богу, ампутации ног удалось избежать. Но и на фронт папу не вернули, а послали работать в шахту небольшого городка, куда временно переехала вся наша семья.
Всю войну папа проработал машинистом-механиком. Я хорошо помню, как мы с братом бегали на шахту, чтоб передать папе еду. Как и остальные, ведро с едой спускали вниз на верёвке, написав имя-фамилию.
Конечно, нашей семье, как и большинству, жилось нелегко.
Война закончилась, а папу с шахты не отпускали. Стране для восстановления разрушенного хозяйства требовался уголь, и папина шахта вела добычу угля бесперебойно. По этой причине мы смогли вернуться домой в Москву лишь в 1946 году. В Москву папа приехал инвалидом, без единого зуба, с больными лёгкими. Ещё чуть позднее папе удалили 3/4 желудка. Так сказалась на папином здоровье подземная работа.
В 1982 году умерла мама. Папа пережил её на 7 лет и умер в 1989 году, окружённый нашим вниманием.
После чего в 1992 году мы, трое его детей, со своими семьями переехали в Швецию, но память о военных годах и лишениях, выпавших на долю всего советского народа, я сохраню до конца своей жизни.
* * *
Недавно в плен сдались фашистские «знамёна»,
Не так давно российские вписались на рейхстаге имена.
Герои жили! Герои живы! Герой здесь каждый!
Вы представляете?! Герои – среди нас!
Мы преклоняемся пред вами.
За честь нам на колени встать.
РОССИЮ. РОДИНУ на пьедестал подняли.
Прославили нашу Отчизну-Мать!
Так бряцайте же, ордена Героев!
Звучите торжеством побед колокола.
65 лет празднует Победу
У стен Кремля Белоголовая Москва!
Войны, давайте, время возбраним
За то, что мир не сохранила.
И в почести защитникам умершим и живым
В благодареньи головы склоним.
Олимпиада Рудольфовна Розенкранц
город Стокгольм, Швеция
февраль 2010 года.
* * *
Прочитав и перенеся письмо Олимпиады Рудольфовны на экран компьютера, а потом обстоятельно побеседовав с ней по телефону, я вдруг подумала, насколько безгранично человеческое милосердие и всепрощение! Женщина шведских корней, родственники которой уже при Петре I имели собственные металлургические заводы и суконные фабрики в России, родственники которой слыли великолепными шахматистами, мудрыми политиками, крепкими купцами не только в Швеции, России, но и по всей Прибалтике, семья которой только в Швеции насчитывает до 40 членов… Так вот, эта женщина, ребёнком пережив ужас войны, потеряв в ней дедушку, понимая, что война самым страшным образом подорвала здоровье родителей, так эта женщина, оказавшись на своей исторической Родине, не стала слагать хвалебные гимны в адрес Швеции, а пишет стихи советским ветеранам Великой Отечественной войны, пишет стихи, восхваляя свою бывшую землю и народ, её населяющий…
Алла Смолина
7 февраля 2010 года
